Продюсер Александр Уржанов про садовых гномов, маму и ощущения от ремонта два года спустя

Сегодня мы пришли в гости к одному из наших первых клиентов — Александру Уржанову. Александр долгое время работал шеф-редактором на телевидении, а сейчас открыл собственную компанию «Амурские волны» — это как Netflix, только в России.

Мы узнали у Александра и его мамы, Ольги Юрьевны, для которой он сделал ремонт, какие отношения у них сложились с обновлённым домом.

С чего всё начиналось

Ольга Юрьевна: Мы живём здесь с 2012 года, дом старый, ремонт сделали два года назад.

Александр: Мы долго не могли собраться, потому что у нас всегда была проблема с выбором. Все попытки сделать ремонт заканчивались тем, что мы приезжали в строймагазин, смотрели на огромное количество обоев и всего остального.

В итоге я обнаруживал себя в отделе с садовыми гномами и понимал, что я реально не могу сдвинуться ни с чем.

​​Маме нравилось одно, мне нравилось другое, на этом все заканчивалось. Ещё у меня тогда был плотный рабочий период. Вариант, когда я ухожу с работы в 5-6 вечера, прихожу домой и с прорабом танцую до ночи — просто не работал бы. Я посчитал свое время, которое потратил бы на ремонт, и нервы. Цифры сошлись в пользу «Сделано», а не в пользу того, чтобы с каким-то прорабом находить общий язык.

О ремонте и интерьере

Ольга Юрьевна: Мы довольны ремонтом. Мне приятно здесь, каждый раз прихожу с удовольствием. Здесь хорошо спроектированы все розетки. Нам присылали, как сделают, а мы корректировали. Поэтому особых проблем нет.

Мы выбрали светлый стиль, потому что у нас тёмная квартира — северная сторона и маленькие окна.

Александр: Вначале было непонятно, сработают ли белые стены. После сдачи ты заходишь и ничего не понимаешь, такое ощущение, что летишь на Марс — всё белое, нет мебели, и ты просто думаешь «чё это такое?» А потом постепенно видишь, что ничего не отваливается, оно стоит и никуда не улетает — это твоя квартира.

Александр: Ремонт помог мне присвоить это место. Он, правда, и маме очень сильно помог его присвоить, поэтому теперь у нее тут больше места, чем у меня.

С одной стороны мне обломно, я понимаю, что если мне придет в голову въехать сюда, то мы с мамой будем уже немножко толкаться локтями. Но с другой стороны мне хочется, чтобы мама чувствовала всё это пространство как своё. Я могу немножечко подужаться. Хотя большой телевизор я бы все-таки поставил и иногда бы тоже тут тусовал.

О мебели

Александр: У меня нет вкуса к интерьерам, вместо вкуса одни завиральные идеи всё время. Если я попадаю в Леруа Мерлен, я вижу обои с каким-то золотым тиснением и с какими-нибудь лобстерами. Из всех обоев, которые там есть — а они там все не очень — это прямо худший выбор, точно. Но я останавливаюсь около них, долго рассматриваю и как бы примеряю. Слава богу, это никогда не доходит до реализации.

Нужно просто пожить с этой мыслью два дня, что ты обклеишь этими обоями с золотыми лобстерами всю комнату размером в 12 квадратных метров, ещё сделаешь барную стойку, вот это всё.

 

Александр: Кресло новое, просто маскируется под шик 90-х. Оно на самом деле удобное, просто визуально такое веселое.

Вообще здесь царство ИКЕА, я её очень люблю. Это первое место, с которого начинается самостоятельная жизнь, когда ты еще снимаешь какую-то первую жуткую бабушкину квартиру.

Я слышал, они собираются перестать открывать свои огромные магазины, будут делать маленькие шоурумы. Мне кажется, это путь в никуда. Нельзя закрывать, обязательно должна быть ИКЕА, куда ты едешь очень долго, потом валяешься там на кровати, потом не можешь вылезти.

 

О работе

Александр: Мы в компании «Амурские волны» делаем документальное кино, например, недавно у нас вышел маленький фильм с Арзамасом про космос.

Наша компания сделана журналистами, поэтому нам не очень интересно что-то придумывать, мы берем реальных людей и очень внимательно рассматриваем то, что есть вокруг нас. При этом мы верим — это может быть очень красиво и обаятельно.

На самом деле, это примерно то же самое, что делаете вы. Есть квартира в панельке. И она по умолчанию вроде «всё», надежды никакой нет. Но при этом в нее можно зайти, сделать белые стены, и получится в итоге не так, как в пятиэтажке. Вот это то, что мы пытаемся делать в кино.

И, кстати, когда к нам приходят наши клиенты на середине процесса, они тоже часто пугаются — «стены разрушены, какая планировка неясно» — ничего не понятно. Поэтому мы тоже стараемся в наши 50 или 80 дней никого не пускать, потому что нужно, чтобы кино получилось, чтобы человек видел результат. Так же, как и с квартирой.